Донбасс и «мальчик с автоматом

Мальчик, Господи. Вот этот мальчик на позиции, лет, наверное, двадцати, посреди клочков снега и грязи взявший на руки серого котёнка и гладивший его так, словно вокруг нет никакой войны, словно не торчит у него за плечом автомат, словно просто оттепель в начале февраля, и просто так греется чайник на углях костра, и этот котёнок — маленький, любопытный, ласковый — и этот мальчик, наверное, такой же.



Вот он сидит в пиксельном камуфляже и внимательно, сосредоточенно чешет котёнку горлышко и за ушком, а котёнок ластится, льнёт к нему, вытягивает мордочку, чтобы лизнуть.



И словно нет никакой войны.



В блиндаже трещит старый коричневый телефон — такие, наверное, были во время прошлой войны; ополченец Вацек снимает трубку.



— Под Желобок* только что прилетело, сто двадцатая…



В блиндаже сидят грязные невыспавшиеся люди, кто в пикселе, кто в зимних маскхалатах.



— Я к обстрелам уже привык — шо обстрелы слушать, шо музыку. Седьмой год уже слушаю, седьмой Новый год в окопах встречаю. Я пришёл — нам ещё зарплату не платили, добровольцами все были. У меня тогда во дворе два «Града легло, дочь и сын были дома — чуть не погибли. Тогда и пошёл… Землю свою защищать. Ну шо, месяц тут, три дня в увале — больше здесь нахожусь, чем дома.



Постоянно слышат, как «на той стороне работает вражеская техника — значит, у ВСУ ротация. После ротации какое-то время постреляют, так обычно бывает: перед ротацией и после ротации два-три дня обстрелы усиливаются, потом начинается привычная колея — несколько мин, прилетающих в сутки, ничего особенного, по мнению этих усталых людей.



Товарищ Вацека, тихий худой Лён, попросивший у меня книгу стихов, пришёл не так давно: год назад мать умерла, до этого он ухаживал за ней, неходячей после инсульта.



Замечаю на столе книгу, спрашиваю:



— Что читаете?



— Да что попадётся — всё читаем.



Беру книгу в руки, на ней мужчина в полумаске и название: «Любовь таинственного Зорро.



— Из погибших — недавно в 7-й бригаде двое, в 4-й в конце ноября одного снайпер снял. В декабре из наших погиб Бабу, со стрелковой роты. Весёлый такой парень, постоянно на приколах. Молодой. Сколько ему было, не помнишь, лет тридцать? — спрашивает Вацек у высокого крупного парня с позывным Мастер.



— Ты знаешь, он у меня служил, но я никогда не интересовался, сколько ему было, — с некоторым даже удивлением отвечает Мастер.



Ничего нового, всё старое. Недавно кружил вражеский беспилотник; месяца полтора назад Волку такой машину раздолбал, сбросил мину прямо посреди города Славяносербска — и привет. Даже если разведывательный беспилотник, то мину может и бросить, маленькую, но злую.



— Мы ведь уже внимания не обращаем, — словно оправдываясь, говорит Вацек. — Если бы что-то новое. А то чем меня можно удивить? Вот в 2016-м я в последний раз попадал под Д-30**. Это весело было. Но я за себя не особо переживал. У меня тогда расчёт был — молодые пацаны, по двадцать одному году. Двое до сих пор живы, служат.



Снова телефон. Жёсткий механический голос в трубке: «В районе Желобка работает ствольная артиллерия.



— Тут у нас подковой позиции расположены, — объясняет Мастер. — Если противник начнёт наступление, то… Ну, если наши вовремя подтянут тяжёлую технику, то есть шанс отстреляться. А если как обычно — пока по тапику*** в Луганск дозвонишься, пока там решение примут, то… ну, можно, в общем, уже и не дозваниваться.



За что им это, Господи, за что?



Глава ДНР рассказал, что будет при появлении российских военных на линии фронта



* Желобок — село в Попаснянском районе Луганской области.

** Д-30 — буксируемая 122-мм гаубица, принятая на вооружение ВС СССР в 1960 году.

*** ТА-57 — военно-полевой телефонный аппарат универсального типа, выпускался в СССР с 1957 года.



Анна Долгарева, Славяносербск — Луганск